Пустышка.

Если бы не стычка с моим отцом, я бы никогда не пошла вниз в Таверну и не встретила бы Пустышку. Это все вина моего отца. Представьте, он психанул из-за того, что я не хочу наниматься палить кустарник. Что это вообще за работа для восемнадцатилетней девушки? Я знаю, что у моей родни проблемы с бабками, но это не извиняет способ, каким он на меня наехал.

Мы грызлись весь ленч, и только после шести часов мне представилась возможность ускользнуть из дому. Я пошла в Таверну.

Таверна – это место на перекрестке, где таланты собираются вместе, чтобы обменяться впечатлениями и поговорить насчет работы. Для столь раннего времени там было много талантов. Я отыскала свободный уголок в баре и потребовала голубой огонь. Бармен пристально уставился на меня, и я заподозрила, что он теле, но он не прощупывал. Немного погодя он отправил мой напиток плыть ко мне и портировал к себе мои деньги.

И вот тут-то крупный блондин вошел в бар через переднюю дверь. Я увидела его и тут же поняла, что он собирается занять место рядом со мной. Я вообще-то не ясновидящая, но иногда такие вещи очевидны.

У него были вьющиеся волосы, темно-голубые глаза, лицо все из острых углов, словно скульптор, высекавший его, оставил работу незавершенной. Он пересек комнату, занял табурет рядом со мной, как я и предвидела, и заказал голубой огонь. Естественно, я сочла это попыткой познакомиться. Я взглянула на свою вызывающую юбку и сдвинула ее, пока в разрезе не показалась подвязка. Но этот блондинчик и глазом не моргнул.

Он молча прикончил свой напиток и заказал еще один.

Тогда я рассердилась. Перед ним стояла пепельница, забитая клочками бумаги. Я сконцентрировалась на ней, и бумага вспыхнула. Я ведь пиро, и вполне неплохой.

Огонь привлек внимание этого парня. Он знал, что это я его вызвала. Он только глянул на меня разок и отвернулся.

- Отвяжись, - сказал он. - Я - Пустышка.

Пустышка! Я никогда раньше не видела настоящего живого Пустышку. О, я знала, что такие были в правительственных резервациях, но я никогда не была рядом с таким.

- Прости, - сказала я. - Я - пиро.

Он взглянул на пепел в пепельнице и ответил:

- Да, я вижу.

- Ну и как у тебя дела? - спросила я.

- Я сбежал. Я беглец из резервации в Сономе.

У меня от этого прямо кровь вскипела. Не только Пустышка, но еще беглец. Я спросила:

- Хочешь спрятаться у меня?

Это заставило его развернуться ко мне. Он оглядел меня и, честное слово, покраснел. На самом деле! Определенно, этот парень был сплошным сюрпризом.

- Люди могут неправильно подумать, когда меня поймают, - сказал он. - Я уверен, что меня в конце концов поймают.

И тут появились два копа. Они не суетясь пересекли комнату, и один из них склонился над этим парнем.

- Ну ладно, Клод, - сказал он. - Пошли.

Другой взял меня за руку и сказал:

- Ты тоже должна пойти с нами, сестренка.

Я вырвалась и воскликнула:

- Я тебе не сестра!

- Оставьте ее, ребята, - сказал этот Клод. - Я ей ничего не рассказывал. Она всего лишь пыталась меня подцепить.

- Сожалею, - ответил коп. - Она тоже пойдет.

Вот тут мне стало страшновато.

- Послушайте, - сказала я. - Что все это значит?

Мужчина показал мне дуло замораживателя в своем кармане.

- Кончай трепыхаться и иди спокойно, сестренка, иначе мне придется воспользоваться этим.

Но кому же охота заморозиться? Я пошла.

На улице у полиции был обычный старый реактивный «жучок». Вокруг машины собралась толпа, пялясь на нее. Портер в толпе забавлялся, раскачивая зад «жучка» вверх и вниз. Он стоял сзади, засунув руки в карманы и ухмыляясь.

Коп, который вел разговоры, лишь посмотрел на этого портера, и ухмылка у парня исчезла.

Езда в этом старом реактивном «жучке» была забавной. Я никогда раньше такого не видела. Один из копов забрался на заднее сиденье с Клодом и со мной. Другой управлял. Это было очень странное ощущение – лететь над заливом. Обычно, как только мне хотелось отправиться куда-нибудь, я лишь вежливо спрашивала, нет ли поблизости портера, а потом думала о том месте, куда бы я хотела попасть. Портер отправлял меня туда в тот же миг.

Но в конце концов «жучок» сел на садовую дорожку захолустной больницы, и копы провели нас через главное здание в маленький офис. Пешком, прикидываете! В офисе я увидела старого чудика за столом и в изумлении уставилась на него. Это был Менсор Уильямс. Да, «Большое Все». Все, что мог сделать любой, он мог сделать лучше.

- Добрый вечер, мисс Карлайсл, - сказал он, и его маленькая бородка подпрыгнула. Прежде чем я смогла съязвить насчет этики чтения мыслей, он добавил: - Я не вмешиваюсь в ваши мыслительные процессы. Я заглянул вперед – в тот момент,

когда я уже буду знать ваше имя.

Еще и ясновидец!

Он повернулся к Клоду и указал кивком на меня.

- Как она тебе, Клод? - спросил он, словно я была чем-то предназначенным на продажу или что-то в этом роде.

- Это она, папа? - спросил Клод.

Папа! Это меня пришибло. У «Большого Все» - ребенок, и этот ребенок - Пустышка!

- Это она, - ответил Уильямс.

- Ну, тогда я пас! Она не будет этого делать!

- Будет, - произнес Уильямс.

Весь разговор велся через мою голову, и я решила, что с меня хватит. Я спросила:

- Что означает весь этот разговор?

Старик откинулся назад и сказал:

- Всего лишь то, что вы с Клодом поженитесь.

Я открыла рот, и заикаясь, выдавила:

- Вы имеете в виду, что заглянули в будущее и видели нас ЖЕНАТЫМИ? Сколько у нас будет детей и все такое прочее?

- Ну, не все, - ответил он. - В будущем не все для нас отчетливо. Лишь события, связанные некоторой основной линией. И в большинстве случаев мы не можем заглядывать слишком далеко.

- А что, если я не хочу? - спросила я.

Но должна признать, идея мне понравилась. В Клоде было что-то. Можете назвать это животным магнетизмом.

Старик лишь улыбался.

- Мисс Карлайсл, - произнес он. - Вы искренне возражаете?

- Раз уж я собираюсь войти в вашу семью, можете называть меня просто Джейн, - парировала я.

Я начала проникаться фатализмом общего положения вещей.

Уильямс спросил:

- Джейн, полагаю, вам любопытно, что здесь происходит?

- Я не идиотка, - ответила я. - Это одна из резерваций для Пустышек.

- Правильно, - произнес он. - Только это нечто большее. Ваше образование включает в себя знание о том, как в результате радиационных мутаций возникли ваши таланты. Включает ли оно также сведения о том, что происходит с плюсовыми отклонениями от нормы?

Разумеется, я знала, что эволюционное развитие ведет к усреднению. Что у гениальных родителей, как правило, менее яркие, чем они, дети. Так я ему и сказала.

Тут старик подкинул мне задачку.

- Таланты исчезают, моя дорогая, - произнес он.

Я призадумалась. Действительно, последнее время стало трудно найти портера.

- В каждом поколении все больше детей без талантов или таких, чьи таланты значительно притуплены, - сказал Уильямс. - Мы никогда не достигнем точки их совершенного отсутствия. Но те немногие, что останутся, будут нужны для специальных

общественных работ.

- Вы имеете в виду, что если у меня будут дети, то они скорее всего окажутся Пустышками? - спросила я.

- Посмотрите на свою собственную семью. Ваша двоюродная бабушка была ясновидящей. А еще кто-нибудь в вашей семье?

- Нет, но...

- Талант ясновидения является плюсовым отклонением. Их осталось менее тысячи. В моей категории - девять. Я полагаю, вы называете нас «Большим Все».

- Но мы должны что-то делать! - воскликнула я. - Иначе миру придет конец!

- Кое-что мы ДЕЛАЕМ, - сказал он. - Вот здесь и в восьми других резервациях, разбросанных по всему миру. Мы восстанавливаем технические и практические навыки, на которых держалась старая цивилизация доталантной эпохи. Запасаемся инструментами,

которые сделают возможным возрождение цивилизации... Но мы должны действовать тайно. Мир еще к этому не готов. Если бы это стало известно, то началась бы ужаснейшая паника.

- Но ведь вы ясновидящий. Что происходит? - спросила я.

- Никто из нас не в состоянии этого предсказать, - ответил он. - В ближайшем будущем есть туманная зона, за которую мы не можем заглянуть.

Это меня испугало. Ясновидцы могут вызывать у вас озноб, но это прекрасно, что кто-то может заглянуть вперед. А это было так, словно не стало куска будущего.

- И наши дети будут Пустышками, - прохныкала я.

- Это не обязательно, - сказал Уильямс. - Некоторые из них - может быть. Но мы побеспокоились сравнить генетические линии вашу и Клода. У вас большие шансы иметь ребенка, который будет ясновидящим или телепатом или тем и другим сразу.

Клод подошел и положил руку мне на плечо.

- Я думаю, нет смысла противиться неизбежному, - сказал он. - Мы поженимся.

Больше никаких споров. Мы все перебрались в другую комнату. Там был священник, и все было для нас приготовлено, даже кольца.

... Позже я позволила Клоду меня разок поцеловать. Мне было не по себе от мысли, что я замужем. Миссис Клод Уильямс.

Старик взял меня за руку и сказал, что необходима маленькая предосторожность. Иногда я буду покидать парк, и есть вероятность, что какой-нибудь бессовестный теле проникнет ко мне в мозг. Меня поместили в анестезатор, а когда я вышла оттуда, в моем черепе была серебряная сетка. Я слышала о таких штуках. Их называют «одеяльцами».

Менсор Уильямс сказал:

- Теперь отправляйся домой и забери свои вещи. Родителям не нужно говорить ничего, кроме того, что ты работаешь на правительство. И возвращайся побыстрее.

Он отправил меня в «жучке», и через десять минут я оказалась дома. Было около девяти. Отец поджидал меня в дверях.

- Самое подходящее время для восемнадцатилетней девушки возвращаться домой, - закричал он и нанес телепатический удар по моему сознанию, чтобы узнать, что я задумала. Ох уж эти теле и их этика! Что ж, он с разбегу уткнулся прямо в «одеяльце», и это его сразу осадило. Он притих.

- Теперь я буду работать на правительство, - сказала я. - Я просто зашла за вещами.

- Работа на правительство! Там хорошо платят. Где это, детка?

Я могла видеть, как он размышляет, сколько сможет из меня выколотить, чтобы заплатить по счетам, и начала задумываться, а будут ли вообще у меня какие-нибудь деньги, чтобы поддерживать этот обман.

Я ответила:

- Я буду работать в резервации Сонома.

- А зачем им там нужен пиро? - спросил папа.

Меня осенила блестящая идея. Я сказала:

- Чтобы держать Пустышек в рамках. Немного огня здесь,немного огня там...

Я почувствовала, как он снова ткнулся в мое «одеяльце» и отдернулся.

- Работа на правительство всегда секретна, - сказала я.

- Понимаю.

Я ушла в свою комнату и упаковала вещи. Отцу я сказала, что должна ехать немедленно или потеряю шанс получить эту работу.

«Жучок» доставил меня обратно в резервацию. Когда я вошла в офис, мой муж сидел за столом напротив своего отца. Старик обхватил руками голову, и из-под пальцев стекали капельки пота. Потом он опустил руки и потряс головой.

- Ну? - спросил Клод.

- Ничего, - ответил старик.

Я сделала еще пару шагов, но они меня не заметили.

- Скажи, - сказал Клод. - Как далеко ты нас видел?

Старый Менсор Уильямс опустил голову и вздохнул.

- Ладно, сынок, - произнес он. - Я видел, как ты встречаешь мисс Карлайсл в Таверне и больше ничего. Нам пришлось выслеживать ее по старинке и сравнивать ваши генетические линии...

Я кашлянула, и они оба посмотрели на меня.

Клод выскочил из своего кресла и взглянул мне в лицо.

- Если хочешь, мы можем все вернуть назад, - сказал он. - Никто не имеет права подобным образом играть судьбами людей.

Он выглядел таким милым и похожим на маленького мальчика. Я внезапно поняла, что не хочу ничего возвращать.

- Молодое поколение иногда должно принимать на себя ответственность, - сказала я.

Взгляд Менсора Уильямса оживился. Я повернулась к нему:

- Есть что-нибудь еще, что вы должны рассказать о нашем будущем? - спросила я.

Он покачал головой.

- Все в тумане. Ваша судьба – в ваших руках.

Я снова ощутила озноб и взглянула на своего мужа. Маленькие смешливые морщинки появились в уголках глаз Клода, и он улыбнулся. Мне в голову пришла интересная мысль. Если мы сами по себе, то значит, мы сами создаем собственное будущее. Оно не определено. И ни один ясновидец не может его разглядеть. Такое может понравиться женщине. Особенно в ее первую брачную ночь.

Фрэнк Херберт.