|
Время показывает, что отнюдь не нуждается во встречной догадливости человечества. Оно играючи легко приближает к ответу одни загадки и тут же загадывает сотни новых. Кажется, в нем аккумулирован колоссальный трагизм поколений предшествующих и нетерпение лучших времен у поколений ныне живущих. Настоящее, — расчудесно сказал писатель, — возможно, началось несколько тысяч лет назад, а прошлое это вчерашний день.
Увы, плодоносный сад Времени человеком запущен, из-за чего Тайна не пробилась сквозь завалы, сорняки, препятствия. Мы не очень-то знаем, что знаем? что ищем? зачем делаем то, что делаем? Не можем даже вообразить, чем завершится драма человеческого (само) познания? Жаль, но мы упорно не желаем смотреть в глаза правде — особенно правде о себе. Мир, в котором мы живем, непременно должен быть развернут, расширен, продлен в прошлое и будущее, с тем чтоб мы увереннее ориентировались в его пространствах-временах, а не единственно только в туманном, быстро ускользающем «здесь и сейчас».
Начавшийся век является не зеркальным отражением века ушедшего, а обостренной до нельзя реальностью. В ней проступает глубина, а не хаос Мироздания, которое властно подступает к Земле и человеку. Да, конечно, мы уже многое теперь можем, однако еще больше — должны. Главный «фокус» мировосприятия должен быть нацелен на то, чтобы научиться вдыхать будущее и выдыхать прошлое. «Один день жизни видевшего начало и конец, — замечательно сказал Будда, — лучше столетнего существования человека, не видевшего ни начала, ни конца».
Нам с вами довелось впервые, как минимум, за последние две тысячи лет распоряжаться с беспрецедентной вольготностью идеальным и реальным, рождением и гибелью. Жить в потоках Времени, регулируемых не циклом Солнца и Луны. Начало XXI в. — непростой и славный отрезок, подпираемый прошлым и расцвечиваемый будущим. Что ж, самое прекрасное время английский классик XIX в. определял как «век мудрости, век безумия, дни веры, дни безверия, пора света, пора тьмы, весна надежды, стужа отчаяния. У нас было все впереди, у нас впереди ничего не было, мы то витали в облаках, то вдруг обрушивались в преисподнюю. И самые горластые представители уже тогда требовали, чтобы о нем — будь то в хорошем или дурном смысле — говорили не иначе, как в превосходной степени».
Подождите, время то до странного ощущения испуга, до хаотического бега мурашек в извилинах кажется похожим на нынешнее, о котором мы говорим почти то же самое. Неужели и впрямь схожи все времена? Либо это мы сами никак не желаем меняться, а потому будущее ловко превращаем в... прошлое — изо дня в день, из века в век. Так уж повелось. И, кто знает, сколько еще будет продолжаться? Если мы не изменим себя и путь свой, завещали мудрейшие всех веков, то рискуем попасть именно туда, куда направляемся…
|
